Последняя звезда Серебряного века
«Когда в феврале 1917 года произошла революция, русская интеллигенция была в восторге. Все носились по улицам с красными флажками. Большинство просвещённых граждан было настроено против монархии и придерживалось демократических идеалов». Так начинаются написанные в Берлине «Воспоминания» поэтессы-эмигрантки Веры Лурье. Она покинула Россию в 1921 году и всю оставшуюся жизнь прожила в немецкой столице вплоть до кончины в возрасте 97 лет в 1998-м, став старейшей жительницей русского Берлина.
Она родилась в апреле 1901 года в Санкт-Петербурге. Отец – принявший лютеранство крещёный еврей, преуспевающий врач – после революции не бедствовал, но большевиков решительно отвергал. Мать Веры была дочерью купца первой гильдии, получившего разрешение покинуть черту оседлости и переехать в столицу.
В гимназии у Веры проявился поэтический дар. По окончании учёбы она посещала созданный в 1919-м по инициативе Горького петербургский Дом искусств. Занималась в театральной студии Николая Евреинова, входила в литературный кружок «Стихосложение» Николая Гумилёва и в группу «Звучащая раковина».
Из России Лурье уезжать не хотела. «Я ничего так сильно не желала, как остаться в России, даже в ленинской России», – писала она в «Воспоминаниях». Но отец решил твёрдо – ехать всей семьёй.
В Берлине Вера Лурье не раз выступала на литературных вечерах эмигрантов. Её стихи появлялись в эсеровской газете «Дни», в изданиях «Голос России», «Новая русская книга», «Струги», «Невод», в эмигрантской прессе Чехословакии и Литвы. И даже в советской «Кинонеделе». За 1922−1923 годы у Лурье были опубликованы более 20 стихотворений и свыше 40 статей. Она также рецензировала сборники Цветаевой, Ходасевича.
На одном из вечеров к Вере подошёл с восторгами после услышанных стихов сам легендарный Андрей Белый – и молодая женщина не устояла. «Белый, – писала она, – был для меня недостижимой величиной. Я часто навещала его, заваривала чай, штопала его носки и верила, что очень в него влюблена». А сам он был влюблён в дочь владельца берлинской пивной.
В эмигрантском кафе Prager Diele Вера познакомилась с Сергеем Есениным и стала свидетельницей скандала между ним и Андреем Белым. Близкие отношения связывали молодую поэтессу и с Любовью Козинцовой, женой Ильи Эренбурга. Их часто видели мило щебетавшими друг с другом. Это была просто нежная женская дружба. «Но кто видел, как мы поили друг друга кофе с ложечки, мог принять нас за любовную пару», – вспоминала Вера.
В гестапо
В начале 1930-х на литературном вечере русской поэзии в русско-еврейском клубе «Ахдут» Лурье познакомилась с профессором Позняковым (известны только его инициалы – А. В.), адвокатом. Он был красив, импозантен и вдвое старше Веры. Завязались любовные отношения – с её статусом «секретарши без жалованья».
Осенью 1938-го Познякова арестовало гестапо. Оказалось, он доставал поддельные люксембургские паспорта и визы для евреев, был вроде связан и с фальшивомонетчиками. После его ареста Вера сумела вынести из квартиры один из паспортов. Через какое-то время ей позвонила горничная профессора, сказав, что того отпускают из тюрьмы и он просит вернуть паспорт. Лурье так и сделала – но на квартире Познякова её арестовали. Горничная была осведомителем гестапо. Кроме того, на Познякова донесла его сожительница-немка. Как позже узнала Вера, за несколько лет до этого он был завербован советской разведкой.
Так Вера Лурье оказалась в берлинской тюрьме на Александерплац. «Здесь, – писала она в „Воспоминаниях“, сидели акушерки за незаконные аборты, еврейские проститутки за связи с арийскими мужчинами… После „Хрустальной ночи“ сюда попали некоторые немки по обвинению в грабежах. Они подбирали товары, выброшенные на улицы из разгромленных еврейских магазинов. Формулировка задержания была такая: „Арестованы, поскольку грабежом нанесли урон репутации немецкого народа за границей“».
В гестапо Вера Лурье провела около двух месяцев. После первого допроса интерес к ней угас – ей даже доверили переводить русские документы и письма Познякова, а затем составить картотеку заключённых. Гестаповцы к ней относились неплохо, даже угощали коньяком. Освободили неожиданно под Рождество 24 декабря 1938 года. Вернули вещи – всё было аккуратно сложено. «По сравнению с ужасами, что пережили другие люди в гестапо, для меня всё сошло благополучно, – писала она потом. – Тем более что я была наполовину еврейкой из России, и к тому же – без гражданства».
А профессор Позняков погиб в Дахау. В этом Вера отчасти винила себя, так как фактически из ревности спровоцировала скандал между Позняковым и его сожительницей, после которого та и написала донос. Не стоило возвращать и фальшивый паспорт. Потом Вера называла этот поступок необдуманным.
В начале войны Вера Лурье невольно оказалась помощницей антифашистской интербригады «Красная капелла». Она сдала комнату мужчине, которого через несколько месяцев арестовало гестапо. Во время обыска у него ничего не нашли. Спустя какое-то время приехал отец арестованного. Он открыл маленькую печку, запустил руку подальше и вытащил… радиопередатчик. Это был один из передатчиков «Красной капеллы».
В январе 1944 г. арестовали мать Веры, Марию Павловну. Её отправили в концлагерь Терезиенштадт. До того евреев, которые жили с детьми от смешанных браков, не трогали. Несколько месяцев Вере удавалось передавать матери небольшие посылки. Марии Павловне повезло – её освободили советские войска.
В середине 1950-х в «Русской мысли» были опубликованы несколько работ Веры Лурье. С 1983 года она писала только на немецком языке, более 30 стихотворений вошли в сборник Tagebuch einer Seele («Дневник души»). Под конец жизни к ней пришла известность. Её называли последней звездой Серебряного века, снимали о ней теле- и радиопередачи, называли человеком-легендой.
В 1987 году в Западном Берлине вышла единственная книга поэтессы «Стихотворения». «Воспоминания» Веры Лурье на немецком языке увидели свет уже после её смерти.
Потомок героя Куликовской битвы
Боярин Михаил Андреевич Бренок (Бренко?) служил оруженосцем у Дмитрия Донского и по виду был схож с ним. Чтобы в Куликовской битве отвлечь от Великого князя внимание ордынцев, по решению бояр он переоделся в его доспехи и взял его коня. В бою боярин погиб от удара в чело (в голову), а потому князь дал сыну погибшего боярина Фёдору Михайловичу прозвище Чело. Так был основан род Челищевых, один из самых старинных на Руси.
Спустя четыре с половиной столетия после знаменитой битвы дальний потомок её легендарного героя – врач, философ и писатель Владимир Челищев (1902−1997) – оказался в числе жителей Русского Берлина, став на излёте лет его старейшим представителем.
Отец Владимира, математик и композитор Александр Челищев, был яркой персоной Серебряного века. С 1903 года он входил братство «Аргонавты», которое возглавлял Андрей Белый, дружил с Есениным и Рахманиновым. Владимир, будучи подростком, их видел и слышал.
За несколько лет до революции отец ушёл из семьи. Его связь с сыном не оборвалась, но новая семейная жизнь не сложилась. Последние годы жизни он одиноко жил в Рыбинске и со временем спился.
Мать Владимира, Ядвига Студенская, принадлежала к старинному шляхетскому роду. После развода она вышла за состоятельного немецкого промышленника Карла Линденберга. Отчим дал Владимиру свою фамилию. Когда они выехали из России в Германию, тому было 16 лет. В Германии он жил под фамилией Линденберг, но не скрывая и русской фамилии.
Владимир приехал в Германию, хорошо владея немецким языком. Уже в 1920-м он написал своё первое автобиографическое произведение – «Три дома». Пять лет Челищев изучал медицину в Бонне, затем практиковал судовым врачом, специализировался в области невропатологии, занимался заболеваниями головного мозга.
Семья поначалу жила в Ремшайде, в Рурской области. Здесь Владимир познакомился с молодым Рихардом Зорге (Richard Sorge), который в 1920 году работал редактором в региональной газете компартии Германии Bergische Arbeiterstimme. Был знаком с Алексеем Толстым и Ильёй Эренбургом, с драматургом Фридрихом Вольфом (Friedrich Wolf), автором ряда успешных произведений в остросоциальном духе. После войны Вольф был объявлен немецким классиком соцреализма. Маркус, его сын, был легендарным руководителем внешней разведки ГДР.
Владимир Челищев не скрывал отрицательного отношения к нацистам. Он также находился под подозрением как приехавший из Советской России. В конце 1936-го был арестован гестапо и заключён в концлагерь, где пробыл пять лет. Умение управлять своим психофизическим состоянием помогало ему в эти годы.
И врач, и литератор
В 1947−1959 годах Челищев работал главным врачом берлинской больницы имени Пауля Герхардта, вёл активную литературную деятельность, часто выступал с лекциями.
В современной России он оказался незаслуженно забыт, хотя среди эмигрантов первой волны в Германии он занимает важное места подобно философу Фёдору Степуну. Челищев занимался исследованием истории древнерусской литературы, казацкого барокко, сочинений Григория Сковороды, Достоевского, Тютчева… На немецком языке написал свыше тридцати книг, в которых сумел отразить и богатство русской души, и свойственный русским образ мышления.
Общий тираж книг писателя в Германии составил более 500 000 экземпляров. В них хорошо просматривается угол зрения врача с большим опытом познания психофизического состояния человека. Он уделял большое внимание влиянию на жизнь человека якобы случайных событий. Книга «Через порог» посвящена сложнейшей теме осознания отношения к смерти как неотъемлемой части бытия.
О пребывании в концлагере и послевоенном восстановлении Германии рассказывает книга «Небо в аду». В ней показано, что при всех трудностях тех лет в них было немало и радостных моментов. В переводе с немецкого в 1997 году в Москве вышла религиозно-философская книга «Таинство встречи» о неведомых силах над нами, о том, как приготовиться к переходу в иной мир. Упоминавшаяся автобиографическая повесть «Три дома» была издана в Мюнхене в 1985 году.
Доктор Линденберг практиковал в Берлине до 1995 года. Он покинул этот мир 18 марта 1997 года.
Александр Попов
