Стефан Цвейг родился в зажиточной еврейской семье в Вене. Отец Мориц (1845−1926) владел текстильной фабрикой, мать Ида (1854−1938) происходила из семьи еврейских банкиров. Стефан очень рано начал ощущать литературу как своё жизненное призвание. Неудивительно, что уже в молодые годы на него, знавшего жизнь лишь по книгам и театральным постановкам, оказали огромное влияние произведения писателей крупного таланта – мужественная и драматическая поэзия бельгийского франкоязычного поэта Эмиля Верхарна (Emile Verhaeren) и романы Фёдора Достоевского с их софистическим тезисом о невозможности устранить «бесовское начало» в человеке иным путём, кроме смирения.
Проникаясь любовью к страданиям малых мира сего, Цвейг создал прекрасные психологические портреты своих героев. И его путь от модернистских стихов сборника «Серебряные струны» (Silberne Saiten, 1901) через трагедию в стихах «Терсит» (1907) и библейскую легенду о разрушении Иерусалима в трагедии «Иеремия» (1916) до цикла «Строители мира» (1935) вобрал в себя все противоречия первой половины ХХ века.
На исходе своих лет Цвейг так писал о родителях: «Каждый из них прожил жизнь свою монотонно и однообразно. Они жили в одной и той же стране, в одном и том же городе и даже почти постоянно в одном и том же доме; события, происходящие в мире, собственно говоря, приключались лишь в газетах, в дверь они не стучались…»
В 1900 году 19-летний Стефан окончил общедоступную гимназию и поступил на философский факультет Венского университета. Спустя четыре года он защитил докторскую диссертацию.
Его родителям повезло – чего нельзя сказать о самом Цвейге. В 1897-м бургомистром Вены стал Карл Люгер (Karl Lueger). Он правил столицей Австрии в течение 13 лет, всё время проводя антисемитскую политику. Он утверждал, что евреи стали монополистами и ведут нечестную конкурентную борьбу (не зря бульвар имени Люгера по настоянию венской мэрии 19 апреля 2012 года был переименован в «Университетский бульвар»). Антисемитские идеи Люгера нашли отражение в платформе нацистской партии в Германии 1920-х годов, что совпало с периодом творческой зрелости Стефана Цвейга.
Его первые стихи в сборнике «Серебряные струны» написаны под влиянием выразителя идей декадентства в австрийской литературе Гуго фон Гофмансталя (Hugo von Hofmannsthal). Цвейг направил этот сборник стихов своему любимому поэту – Райнеру Марии Рильке (Rainer Maria Rilke), и получил в ответ не только одобрительный отзыв, но и книгу Рильке с его собственноручной дарственной надписью. Так завязалась их дружба, продолжавшаяся до самой кончины Рильке в 1926 году.
Улыбка Фридерике
Личная жизнь Стефана Цвейга началась со скромной улыбки, которую, как утверждают его биографы, он подарил двадцатилетней Фридерике Марии фон Винтерниц (Friderike Maria von Winternitz) в одном из маленьких венских кафе. И Фридерике, добропорядочная жена кайзеровского чиновника, примерная мать двух дочерей, пробующая себя в литературе, ответила ему взаимностью. Незадолго до этого подруга подарила Фридерике томик стихов Верхарна в переводе Стефана Цвейга. Это случилось в литературном кафе «Ридгоф». Дамы скромно сидели в углу, а в центре расположились двое щёголей, один из них всё время поглядывал на Фридерике. Она узнала эту улыбку и покраснела. Подруга сказала: «Смотри-ка, вон наш переводчик!»
Слово биографам писателя: «Не вдруг и не сразу они стали звонить друг другу. Наконец Цвейг лично познакомился с молодой дамой. Позднее Фридерике поняла – Стефан уже тогда был готов влюбиться и влюбился бы, если бы не боялся потерять свою драгоценную свободу. И она, с большим трудом избавившись от любви к своему статному, пригожему, но направо и налево изменявшему ей мужу, а затем и от супружества, чувствовала то же самое… Он осторожно, обиняками давал ей понять: есть любовь телесная – и есть духовная. Вторая намного выше первой. С ней – второй – всё обстоит очень сложно. Она такая хрупкая… За всем этим Фридерике услышала другое: он рождён для того, чтобы быть слугой своего дара, а не погрязнуть в семейной пошлости – ссорах, приступах ревности. Она не то чтобы соглашалась, но и не спорила».
В конце концов, они поженились и вместе растили детей. Фридерике обеспечила своему мужу возможность писать и путешествовать. В 1928 году Стефан Цвейг отправился в СССР, где, по инициативе Максима Горького, с которым он состоял в переписке, его книги были изданы на русском языке.
Взгляд со стороны
Я смотрю на фотографию Стефана Цвейга около 1931 года и вижу на ней хорошо одетого мужчину с руками рабочего человека. Наверное, рукопожатие его было крепким, как, впрочем, и многое из того, что он написал в эти годы.
В 1931 году увидела свет книга «Исцеление Духом», посвящённая Альберту Эйнштейну (Albert Einstein). В ней, а также в прекрасных портретных очерках о классиках мировой литературы Чарльзе Диккенсе (Charles Dickens), Оноре де Бальзаке (Honoré de Balzac), незаурядной французской поэтессе Марселине Деборд-Вальмор (Marceline Desbordes-Valmore), немецком поэте Фридрихе Гёльдерлине (Friedrich Hölderlin) Стефан Цвейг определяет достойные примеры моральной чистоты, способные укрепить разрушенные современниками ценности гуманизма. Вместе с тем он каждый раз отмечает, какую эпоху отражает тот или иной писатель и кто он по сути своей.
Имея в виду Чарльза Диккенса, Цвейг пишет: «Каждый англичанин является в большей степени англичанином, чем немец – немцем». Интересно, что же думал Стефан Цвейг о себе самом? Приведём фрагмент из его речи «Смысл и красота рукописей», произнесённой на книжной выставке в Лондоне: «Почерк выдаст человека, хочет он этого или нет. Почерк неповторим, как и сам человек, и иной раз проговаривается о том, о чём человек умалчивает».
24 января 1917 года, во время Первой мировой войны, Стефан Цвейг пишет своему соотечественнику, теоретику сионизма Мартину Буберу (Martin Buber): «Я никогда не чувствовал себя таким свободным, будучи евреем, как сейчас, во время национального помешательства – и от вас и ваших единомышленников я отличаюсь только тем, что я не хочу, чтобы еврейство когда-либо снова стало нацией и унизило себя конкуренцией реальностей». О том же самом идёт речь и в письме Буберу от 27 мая 1917 года: «Я считал мысли о национальностях опасными, как и любое ограничение, и считал, что еврейство должно реализовать себя через отказ от высшей цели. Может быть, в этом и есть его смысл – показать через столетия, что община может существовать и без земли, связанная только кровью и духом, словом и верой, и что для того чтобы дать нам эту уникальную возможность, она должна добровольно отказаться от высшей цели, данной нам историей; закрыть книгу, в которой исписана уже тысяча страниц, и в которой есть место для ещё тысяч и тысяч лет скитаний».
Отношение к Палестине
Начиная с 1933 года Стефан Цвейг написал по меньшей мере 15 политических эссе. И всё же в этих очерках он не политик, а искусный мастер художественной прозы.
В том же году Цвейг пожертвовал часть своей корреспонденции Иерусалимскому еврейскому университету и Национальной библиотеке. Шесть лет спустя у него возникли сомнения по поводу этого пожертвования ввиду «неопределённости», в которой «мы живём»: он опасался, что Иерусалимский университет «однажды будет арабизирован».
Он отчаянно сетовал на отсутствие солидарности со стороны своих коллег-писателей и обвинял их в трусости. В 1933 году он писал Ромену Роллану (Romain Rolland): «Никакой надежды – игра проиграна по вине социалистов в Германии, по вине Москвы, которая боролась против профсоюза рабочих».
Он сообщал своему американскому издателю Бену Хюбшу (Ben Huebsch) об «атмосфере беспримерной ненависти и жестокости». Единственный способ «победить безумие – описав его». «Опасность германского дела» – это не «еврейская проблема» как таковая, а «самовосхваление народа, ведущее к гордости, агрессии и, как было доказано, всегда к войне».
В личной жизни тоже не сложилось: отношения с Фридерике ухудшились, Цвейг завёл роман с секретаршей Шарлоттой Альтман (Charlotte Altmann). В 1934 году, уже после прихода Адольфа Гитлера (Adolf Hitler) к власти в Германии, Стефан и Лотте – так он называл Шарлотту – эмигрировали в Англию.
«Всё работает на Германию, а на мир – никто», – жаловался Цвейг весной 1936 года из Англии еврейскому писателю Шалому Ашу (Schalom Asch). Когда Цвейг услышал о восстании арабов в Палестине в 1936 году, он был в отчаянии: «Какое ужасное время! После Палестины Австрия сейчас в тени Гитлера. Давайте держать наши сердца вместе!»
В 1938 Цвейг формально развёлся с Фридерике, что позволило ему в 1939 году жениться на Лотте. В этом же году он закончил свой первый и единственный роман «Нетерпение сердец». В нём Цвейг попытался осмыслить вопрос о жизненном долге человека, но и роман не разрешил терзавших автора сомнений.
Последние годы
Накануне Второй мировой войны он уехал из Европы и поселился Бразилии, в маленьком курортном городке Петрополисе, что недалеко от Рио-де-Жанейро. Он пытался закончить монументальную биографию Оноре де Бальзака, над которой трудился около тридцати лет. Опубликовал книгу «Бразилия – страна будущего», которую критики оценили как слабую и неудачную.
«Такими время встретим мы, // какими нас оно застигнет». Такой эпиграф из Шекспира предпослал Цвейг своей последней книге «Вчерашний мир». Эта исповедь-завещание знаменитого австрийского писателя создавалось в отрыве от старых друзей, в стране с другой культурой и другими обычаями. Помимо широкой панорамы общественной и культурной жизни Европы первой половины ХХ века, мы находим в ней размышления о причинах и подоплёке грандиозной человеческой катастрофы, а также, несмотря ни на что, искреннюю надежду и веру в конечную победу разума, добра и гуманизма. «Вчерашний мир» Томас Манн (Thomas Mann) назвал великой книгой.
А автор этой книги оборвал свою жизнь в феврале 1942 года – он и Шарлотта покончили с собой, приняв большую дозу снотворного.
Виктор Фишман
Прощальное (предсмертное) письмо Стефана Цвейга ни разу полностью не переводилось на русский язык. Впервые оно было выставлено в интернет лишь несколько лет назад. «РГ/РБ» публикует перевод короткого письма Цвейга – фактически записки, ни к кому конкретно не обращённой.
Прежде чем я по доброй воле и в ясном сознании попрощаюсь с жизнью, от меня требуется исполнить последнее обязательство: искренне поблагодарить Бразилию, чудесную страну, которая гостеприимно дала приют мне и моему труду. С каждым днём я любил эту страну всё больше, и нигде ещё я бы не захотел отстраивать свою жизнь заново – после того, как мир моего собственного языка для меня разрушился, а моя духовная родина, Европа, сама себя уничтожила.
Но я, дожив до шестидесяти лет, нуждался бы в особых силах, чтобы ещё раз всё начать с нуля. А они у меня после долгих лет безродных скитаний иссякли. Поэтому мне кажется лучше своевременно и с прямой спиной завершить жизнь, в которой интеллектуальная работа всегда была чистейшей радостью, а личная свобода – величайшим благом на Земле.
Шлю вам привет, мои друзья! Пусть вам ещё доведётся увидеть рассвет после длинной ночи! А я, слишком нетерпеливый, ухожу перед ним.
Стефан Цвейг, Петрополис, 22 февраля 1942 г.
Перевод: Григорий Аросев
