Успешное отражение германского наступления в битве за Москву в конце 1941 года породило в Кремле эйфорию. По мнению советского командования, которое считало, что сделало необходимые выводы из страшных поражений первых месяцев войны, 1942 год должен был стать переломным в войне с Германией с последующим полным её разгромом. Зимняя мобилизация позволила призвать в Красную армию десятки тысяч новобранцев и сформировать несколько резервных армий. Эвакуированные за Урал промышленные предприятия стали наращивать производство танков, что позволило сформировать новые бронетанковые соединения, самолётов и артиллерийских орудий. Работала и программа ленд-лиза – поставка СССР вооружений союзниками по антигитлеровской коалиции.
План всеобщего наступления был утверждён на расширенном заседании Ставки Верховного главнокомандования в начале января 1942 года. Соответствующие приказы были разосланы командующим фронтами. Но успехом он не увенчался. Провалом закончились сразу четыре наступательные операции, в ходе которых были израсходованы большие стратегические резервы. В этих условиях, как считают военные историки, проводить дальнейшее широкое наступление было бессмысленным и следовало перейти к созданию хорошо укреплённой обороны. Но в Кремле решили иначе. Возможность перехода к обороне не предусматривалась даже теоретически. Из директивы главкома Сталина от 1 мая 1942 года: «Приказываю всей Красной армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев».
О харьковском сражении, которое задумывалось и начиналось как ещё одна попытка стратегического наступления, но обернулось полной катастрофой, современные прокремлёвские историки не вспоминают. Не только потому, что оно было проиграно с большими потерями, но и в силу того, что попытки логически последовательно исследовать причины тех или иных действий сталинского командования наталкиваются на ряд вопросов без ответов.
В январе – марте 1942 года войска Юго-Западного фронта провели успешное наступление, в результате которого был создан плацдарм в районе города Барвенково, находившемся в 180 км от Харькова, что открывало возможность дальнейшего наступления на харьковском направлении, и была перерезана железнодорожная линия Днепропетровск – Сталино (ныне Днепр – Донецк), по которой проходило снабжение армий вермахта.
10 апреля 1942 руководивший командованием фронтами Юго-Западного направления маршал Семён Тимошенко представил в Ставку план харьковской операции. Его главной целью было окружение германских войск под Харьковом и освобождение города. После этого планировалось ударом с северо-востока освободить Днепропетровск, лишив тем самым противника важной переправы через Днепр, и захватить железнодорожный узел Синельниково, что лишило бы коммуникаций донбасскую группировку вермахта. Тимошенко, которому позже в вину ставилось то, что он недооценил силы противника и не учёл имеющиеся данные разведки к моменту разработки плана наступления, был уверен, что главная проблема в недостатке наступательных сил. Он смог убедить верховное командование выделить под его начало для прорыва немецкой обороны крупные соединения, хотя и меньше того, о чём он просил. Но накопление наступательных сил велось в спешке и без должной маскировки, что позволяло германской стороне быть в курсе основных перемещений советских дивизий.
12 мая после артиллерийской подготовки и при поддержке авиации началась масштабная наступательная операция на харьковском направлении, в которой принимали участие войска Юго-Западного, Брянского и Южного фронтов. Юго-Западный фронт имел в своём составе 4 полностью укомплектованные армии, 5 танковых корпусов и 13 отдельных танковых бригад. Брянский фронт включал в себя 5 общевойсковых армий, 7 кавалерийских дивизий, 2 танковых корпуса и 9 отдельных танковых бригад. Южному фронту были поставлены вспомогательные задачи. В общей сложности к началу наступления на харьковском участке силы Красной армии составляли 760 тысяч солдат и офицеров и около 1200 танков. С германской стороны им противостояли силы группы армий «Юг» численностью около 640 тысяч человек личного состава и 450 танков под общим командованием фельдмаршала Федора фон Бока (Fedor von Bock). Численное превосходство вооружённых сил СССР было налицо.
Поначалу частям Красной армии сопутствовала удача. Северная ударная группировка прорвала оборону противника на фронте в полосе 56 км и почти вплотную подошла к Харькову. Успех первых дней наступления сыграл зловещую роль в последующих событиях. Прорвав первую линию германской обороны, командование стремилось не закрепить успех, перейдя к позиционной обороне, а развить его, что явилось тактической ошибкой. При этом в условиях наступления плохо была организована работа штабов (приказы могли попадать к командирам соединений с задержкой в несколько часов). По мере отправления в прорыв новых частей в бесплодные атаки, десятки тысяч военнослужащих Красной армии всё глубже забирались в западню. Командование Юго-Западного фронта медлило с вводом в бой своего главного козыря – танковых корпусов, как оказалось, из-за нехватки горючего и отсутствия возможности оперативно переправлять боевые машины через реки. Позже даже появилась версия, что немцы специально заманивали наступавших в подготовленный «мешок», хотя документы германского командования не подтверждают этого.
Лишь 17 мая советские танковые соединения перешли в наступление в зоне прорыва. Но оно проводилось непоследовательно и недостаточно энергично, что позволило германскому командованию перегруппировать войска и перебросить сюда дополнительные резервы. Причём значительную часть этих резервов составляли соединения вермахта, снятые с южного участка прорыва. Этому способствовало и отсутствие должного взаимодействия между войсками Юго-Западного и Южного фронтов. Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Родион Малиновский пассивно ожидал развития событий, и это позволило германским штабистам перебросить войска на север. Самое скверное, что Тимошенко проглядел концентрацию германских сил и всячески отвергал возможность германского контрнаступления. Он докладывал в Ставку: «Для нас теперь совершенно ясно, что противник в районе Харькова не располагает такими силами, чтобы развернуть против нас встречное наступление».
Однако к тому времени план контрудара германского командования уже был разработан. Он состоял в том, чтобы, обороняясь ограниченными силами, нанести несколько ударов на южной стороне барвенковского плацдарма. Этими ударами вермахт рассчитывал рассечь советскую оборону и выйти к реке Северский Донец, форсировать её и, развивая наступление, завершить окружение всей барвенковской группировки войск Юго-Западного направления. Для поддержки наземных войск под Харьков были переброшены дополнительные силы авиации (истребители и бомбардировщики).
В ночь на 17 мая 1-я танковая армия вермахта нанесла удар из района Краматорска в тыл наступающим частям Красной армии. Прорыв был успешным. К 18 мая стало очевидно, что клещи вокруг западни, в которую попала советская группировка, вот-вот сомкнутся. Маршал Тимошенко не сумел ни организовать твёрдую оборону в зоне наступления немцев, ни придумать смелый манёвр. Опасность окружения в полной мере оценил начальник Генштаба генерал-полковник Александр Василевский, который дважды вносил в Ставку настойчивые предложения о начале немедленного отвода войск.
Из воспоминаний начальника штаба Юго-Западного направления и Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Ивана Баграмяна: «Хорошо помню, что в этот тревожный для войск Юго-Западного направления день исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский дважды звонил мне. Проявляя большое беспокойство, он с нескрываемой тревогой и волнением выяснял, каковы наши возможности для отражения наступления вермахта. Я доложил Александру Михайловичу, что мы не располагаем необходимыми резервами, чтобы вводом их в действие остановить продвижение ударной группы противника. Позднее нам стало известно, что генерал А. М. Василевский дважды вносил в Ставку предложение о немедленном прекращении наступления на Харьков и привлечении всех сил объединений для ликвидации нараставшей опасности».
А вот что писал в своих мемуарах сам Василевский: «С утра 18 мая обстановка для наших войск на харьковском направлении продолжала резко ухудшаться, о чём я прежде всего доложил Верховному. Часов в 18 или 19 того же дня мне позвонил член военного совета Юго-Западного направления Н. С. Хрущёв. Он кратко проинформировал меня об обстановке, сообщил, что И. В. Сталин отклонил их предложения о немедленном прекращении наступления, и попросил меня ещё раз доложить Верховному об этой их просьбе. Я ответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом и что, ссылаясь как раз на противоположные донесения военного совета Юго-Западого направления, Сталин отклонил мои предложения. Поэтому я рекомендовал Н. С. Хрущёву как члену Политбюро ЦК обратиться непосредственно к Верховному. Вскоре Хрущёв сообщил мне, что разговор с Верховным состоялся, что тот подтвердил распоряжение о продолжении наступления».
Но на запрос из Москвы об обстановке Тимошенко доложил (вероятно, в страхе перед гневом главкома), что угроза со стороны южной группировки вермахта преувеличена и опасности окружения нет. Однако попросил новых подкреплений. И Сталин отказался дать приказ об отступлении.
В результате к 23 мая к югу от Харькова значительная часть войск советской ударной группировки оказалась полностью окружённой, не имея возможности отхода на восток. В окружение попали 15 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, 2 танковых корпуса и 5 отдельных танковых бригад, артиллерийские, инженерные части и различные вспомогательные подразделения. Маршал Тимошенко потерял управление войсками и в самые критические дни покинул командный пункт. Особый драматизм состоял в том, что окружённые части оказались заперты на небольшом пространстве площадью примерно в 15 квадратных километров и массово стали сдаваться в плен.
Но предпринимались и отчаянные попытки вырваться из окружения, которые блокировались с востока упорной обороной немцев при активной поддержке авиации. 28 мая последовал приказ Тимошенко о прекращении операции, но усилия по выходу из окружения частей Красной армии продолжались до последних дней мая. Остатки пехотных частей 6-й и 57-й армий Юго-Западного фронта при поддержке сводной танковой группы, состоявшей из остатков танковых бригад с большими потерями сумели прорваться из кольца в районе села Лозовенька. Выйти из окружения удалось не более десятой части бойцов и командиров.
Провал советского наступления на Харьков имел катастрофические последствия в военно-стратегическом отношении. На протяжении сотен километров рухнула оборона советских войск в полосе Юго-Западного и Южного фронтов. Это дало возможность частям вермахта успешно развивать заранее намеченное наступление на Воронеж и Ростов-на-Дону с последующим выходом к Волге и продвижением на Кавказ, не встречая серьёзного сопротивления. После харьковского «котла» и последовавших за этим других поражений Красной армии появился печально известный сталинский приказ № 227 от 28 июля 1942 года «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций», или в просторечии «Ни шагу назад!». Для предотвращения массового дезертирства и бегства красноармейцев стали создаваться заградительные отряды. Этот приказ был впервые опубликован лишь в 1958 году, но широкой общественности стал известен в СССР только после публикаций в СМИ в августе 1988 года.
Последствия харьковской катастрофы требовали поиска виновных. Но не последовало никаких репрессивных мер в отношении руководства Юго-Западного направления (в том числе и маршала Семёна Тимошенко), а также оставшихся в живых командующих фронтами и армиями. Сталин почему-то решил объявить главным виновником разгрома не Тимошенко, а начальника штаба Баграмяна. Считается, что только заступничество Георгия Жукова спасло последнего от военного трибунала. Он был назначен с понижением начальником штаба 28-й армии Южного фронта.
Даже через много лет после драмы 1942 года катастрофу под Харьковом в советской историографии деликатно называли «неудачей» или вообще замалчивали. А причину поражения видели «в изначальной недостаточности выделенных для операции сил и средств». Однако даже увеличение наступавших под Харьковом сил могло привести при столь бездарном руководстве только к одному: многократному увеличению числа убитых и пленных советских солдат и офицеров.
Андрей Громов
