Немецкое государство обещало своим гражданам: если ему не удаётся защитить их от насилия, оно, по крайней мере, хочет помочь им справиться с последствиями перенесённого. Уже в 1976 году Бундестаг закрепил этот руководящий принцип в «Законе о компенсации жертвам». Речь идёт о максимально возможном смягчении ущерба здоровью и экономического ущерба, поскольку власти не смогли предотвратить их причину. Простой и необходимый принцип обрастает множеством проблем при его реализации – особенно когда жертвами преступлений становятся самые маленькие.
Как никогда чётко это становится ясно при переработке последствий издевательств и многолетнего насилия над детьми в Люгде. В кемпинге этого небольшого городка мальчики и девочки на протяжении нескольких лет становились жертвами самых серьёзных сексуальных преступлений. Об этом деле стало известно в начале 2019 года, и несколько месяцев спустя основные подозреваемые Андреас Ф. и Марио С. были приговорены к длительным тюремным срокам с последующим превентивным заключением.
Государство быстро решило вопрос с преступниками, но для жертв дело было далеко не закончено: спустя более 3,5 года многие из них всё ещё борются за компенсацию. В Северном Рейне-Вестфалии было подано 32 заявления, в Нижней Саксонии – 16. В одной земле несколько недель назад одобрены первые 15 заявлений, управление социального обеспечения в Ганновере за это время сумело одобрить шесть. По меньшей мере 13 жертв, большинство из которых на момент совершения преступлений были маленькими девочками, по-прежнему ждут компенсации.
«Есть хороший закон, который обещает помощь жертвам – но она не доходит до них», – говорит Йорг Цирке (Jörg Ziercke), председатель «Белого кольца» – организации, оказывающей помощь жертвам преступлений и их семьям. Это происходит в том числе потому, что мало кто знает о «Законе о компенсации жертвам». Например, в 2021 году не набралось даже 10% жертв насильственных преступлений, подавших заявления на компенсацию. Но настоящей проблемой является сама процедура – изнурительная и почти невыносимая психологически и экономически с точки зрения «Белого кольца».
Чтобы получить компенсацию, жертвы должны дважды доказать, что они пострадали. Первый шаг сравнительно прост: доказательство факта преступления. В деле Люгде главные преступники уже давно находятся в тюрьме. Преступления, а это, по данным прокуратуры, более 1000 случаев жестокого обращения с детьми, были доказаны. Жертвы также были идентифицированы. Андреас Ф. и Марио С., как утверждало следствие, совершили сексуальное насилие как минимум над 34 детьми в возрасте от четырёх до 13 лет, включая приёмную дочь Ф., и снимали это на видео.
Несмотря на многочисленные признаки жестокого обращения с ребёнком, управление по делам молодёжи и служба поддержки семьи не вмешивались. Совершались серьёзные просчёты, были проблемы с коммуникацией, процедура расследования едва ли прошла лучше. Важные улики внезапно исчезли из материалов дела. Мартин Бёршель (Martin Börschel), председатель комиссии, которую Ландтаг Северного Рейна-Вестфалии в итоге назначил, чтобы разобраться со случившимся, подвёл итоги её работы так: «Редко когда государство так плохо выполняло вверенное ему конституцией, как в случае с детьми из Люгде».
Казалось бы, с точки зрения «Закона о компенсации жертвам» это хрестоматийный случай. Но этот закон требует от жертв сделать и второй шаг – они должны доказать не только факт преступления, но и ущерб: компенсацию получают не все жертвы насилия, а только те, в чьём случае он очевиден. Выплаты государства в виде денежных пособий, пенсий или расходов на лечение и терапию зависят от того, насколько серьёзными оно считает страдания тех, кто стал жертвой преступления. Для этого компетентные органы оценивают степень последствий причинённого вреда (GdS). Только если этот показатель составляет не менее 30, назначается базовая пенсия.
Власти нуждаются в большом количестве информации о жертвах из Люгде для выплаты компенсаций, но пострадавшим часто трудно становиться участниками подобного процесса из-за ужасного опыта. Чтобы избежать повторной травматизации, к процедуре часто привлекаются другие учреждения, например, отделы по делам молодёжи – из-за этого проверка затягивается. Доказать ущерб здоровью в случаях сексуального насилия зачастую гораздо сложнее, чем, например, при огнестрельном ранении в ходе ограбления. «Ущерб в этих случаях часто носит психологический характер», – объясняет уполномоченная правительства по вопросам жестокого обращения Керстин Клаус (Kerstin Claus). Таким образом перед экспертами встаёт сложный вопрос: стало ли, к примеру, психическое заболевание следствием сексуального насилия. В конце концов, причины возникновения психических заболеваний сложны и разнообразны.
Всё ещё сложнее в случае с Люгде, когда жертвами стали дети. «Вся система компенсации предназначена для взрослых, которые становятся жертвами классических преступлений, таких как грабёж. Это совершенно иная группа пострадавших, нежели дети, ставшие жертвами сексуального насилия, – говорит Клаус. – Многие люди, пережившие сексуальное насилие в детстве, не всегда чувствовали поддержку со стороны органов опеки». Если со взрослыми есть чёткое представление о том, как выглядит ущерб здоровью, с детьми дело обстоит иначе, особенно потому, что они продолжают развиваться. Перед властями часто встаёт вопрос о том, является ли то или иное поведение аномальным или частью нормального развития. Кроме того, эксперты часто называют и другие причины, особенно в детском и подростковом возрасте, которые потенциально могут привести к психическим заболеваниям – из-за сложных семейных обстоятельств или трудно перенесённой разлуки родителей. Поэтому особенно в случае с детьми компетентным органам трудно признать болезнь следствием акта насилия, считает Керстин Клаус.
Процент одобрения заявлений по «Закону о компенсации жертвам», как правило, не очень высок. В 2021 году по данным «Белого кольца» почти половина просьб о компенсациях была отклонена на стадии заявлений, в итоге одобрены меньше 28%. Для жертв эта процедура означает огромное давление. Уже при заполнении заявления они должны на одном листе как можно более убедительно объяснить, насколько серьёзен ущерб их здоровью от преступления. Затем следует оценка со стороны властей и иногда длительное ожидание. Сумевшая справиться с проблемами жертва, у которой всё хорошо в повседневной жизни, не всегда признаётся настоящей жертвой, считают эксперты. В процессе получения компенсаций вскрываются старые шрамы, но не всегда он даёт результат.
Немало пострадавших в итоге сдаются перед изнурительным процессом и высокими требованиями закона и отзывают свои заявления. Некоторые жертвы из Люгде также безуспешно пытались бороться. «Закон о компенсации жертвам должен помогать на ранней стадии, а не ждать, пока детям станет совсем плохо», – критикует ситуацию Керстин Клаус. На местах часто просто не хватает знаний и информации, чтобы поддержать пострадавших – в Германии существует острая необходимость повышения уровня квалификации сотрудников компетентных органов, работающих с детьми.
Максим Смирнов
