«Езжайте! Кому вы там нужны?» – несётся из российских пропагандистских СМИ вслед музыкантам, актёрам, писателям, учёным, которые из-за антивоенных убеждений покинули Россию. «Скоро приползёте назад на коленках», – злорадствуют они. «РГ/РБ» попробовала разобраться, на какую аудиторию могут рассчитывать за рубежом российские деятели культуры.
В прошлую субботу в Берлине открылся книжный магазин Babel. Такой же проект уже много лет работает в Тель-Авиве. В «Бабеле» – название совмещает ивритское название города Вавилон, где смешались все языки мира, и фамилию писателя Исаака Бабеля – продаются новинки современной литературы на русском языке и проходят регулярные литературные чтения, встречи с писателями, лекции учёных. Израильский «Бабель» стал неформальным центром русскоязычной культуры, он популярен и у молодёжи, и у старшего поколения интеллектуалов. Берлинский «Бабель» хочет для себя такого же будущего. На открытии магазина выстроилась очередь, а владелица говорит, что не ждала такого наплыва посетителей: с полок смели почти весь товар.
В Берлине недавно открылась художественная галерея Марата Гельмана – совсем не первая в Германии галерея, представляющая российских художников. Работают театры на русском языке: в конце августа в берлинском Neue Bühne была премьера чеховских «Трёх сестёр», и зал был полон. Это не следствие войны: русскоязычное сообщество – оно включает в себя людей не только из России, но и из Беларуси, Украины, Казахстана, стран Балтии и родившихся здесь в русскоязычных семьях, – существует уже много десятилетий.
Вскоре после начала военного вторжения России в Украину в феврале 2022 года русскоязычные инициативы в Европе заработали заметно интенсивнее. Одновременно с началом войны внутри России были введены неслыханно жестокие законы, контролирующие любое публичное высказывание – фактически военная цензура. Любое слово, сказанное против официальной политики Кремля, стало поводом для возбуждения уголовного дела. По обвинениям в «дискредитации армии» россияне сидят в тюрьмах, сроки могут достигать 10−20 лет. Те, кому совесть не позволяла поддакивать, но за решётку не хотелось, стали уезжать. Уехали независимые журналисты, артисты, художники, издатели.
Кому война, а кому мать родна: культурный ландшафт Европы пополнился множеством приехавших специалистов.
Наиболее активные представители своих профессий не то что не страдают от безработицы, но и выбирают между предложениями работодателей. Некоторые открыли собственные проекты.
Русскоязычная аудитория за пределами России – миллионы людей. Тем более странно смотрятся выкрики российской пропаганды, обращённые к уехавшим звёздам: «Здесь вас любили все, а там кто? Полтора нищих эмигранта?»
Во-первых, нет таких людей искусства, которых любили бы «все»: у каждого своя публика, она всегда ограничена. Если куда-то переезжают звёзды, одновременно переезжают в гораздо больших количествах и их потенциальные слушатели, зрители, читатели. Во-вторых, поклонники совершенно не обязательно должны быть эмигрантами: хорошего певца или актёра ценит и международная аудитория.
Борис Гребенщиков? У него и так уже десять лет студия звукозаписи в Лондоне, он сотрудничает там с музыкантами со всей планеты. Андрей Макаревич? В Израиле и Европе живёт точно не меньше любителей «Машины времени», чем в России. Лия Ахеджакова, которой за антивоенные высказывания отменили спектакли в России? Успешно гастролирует по всей Европе. Чулпан Хаматова стала примой Нового Рижского театра. Нет страны, кроме разве что совсем далёких государств Азии и Африки, где не пришли бы послушать Аллу Пугачёву, а её муж, пародист Максим Галкин, собирает залы от Мюнхена до Дубая.
Аудитория всегда пропорциональна популярности артиста. Те музыканты и группы, которые в России выступали в небольших, камерных клубах – они и в Европе выступают в таких же клубах. Те, кто был более известен – за границей тоже выступают в залах побольше: публики набирается достаточно.
Самые яркие звёзды, собиравшие в России стадионы, собирают стадионы и вне её, как, например, рэпер Оксимирон (Мирон Фёдоров), который триумфально проехал с антивоенными концертами от Стамбула до Берлина. Рэп – это скорее чтение стихов речитативом, чем музыка; в начале концертов Оксимирон обычно просит поднять руки тех слушателей, кто не знает русского языка и не поймёт слов. Таких не большинство, но всегда немало, и им тоже нравится.
На международной сцене дело совсем не в происхождении. Трудно бывает журналистам или актёрам, которые напрямую зависят от владения языком – но сейчас из-за их массового приезда в Европе становится всё больше русскоязычных СМИ и театров, а заодно и желающих их посещать. Художнику, который пишет картины, язык не важен – он говорит языком рисунка. Книги известных писателей, как, например, много лет живущего в Германии Владимира Сорокина, издаются в переводах на множество языков. Покинувший Россию после преследований режиссёр Кирилл Серебренников ставит спектакли в престижных театрах Амстердама и Гамбурга. А также появляется всё больше маленьких инициатив: культурных центров, издательств, клубов с поэтическими вечерами или выставками.
Поэтому бессмысленны как злопыхательство российских пропагандистов «Вы там никому не нужны!», так и беспокойство интеллигенции «Что же будет с русской культурой, если все уедут?»
С ней всё в порядке. Напротив, она вышла на новый виток: стала распространяться по миру, как разлетаются на парашютиках семена одуванчика. Это новая для неё ситуация, непривычная, но здоровая. Как сказал тот же Гребенщиков: «Русская культура – во мне и там, где я. Неважно, на какой земле стоят мои ноги».
Анна Матвеева
