Но даже в те жестокие советские времена часть немцев не смирилась, продолжая добиваться права выезда на историческую родину, другие – восстановления незаконно ликвидированной автономной республики на Волге и полной отмены огульных обвинений, третьи занялись восстановлением своей истории, изъятой из энциклопедий, учебников, художественной литературы, театральных спектаклей, кино и упрятанной в недоступные нам госархивы. В числе этих смельчаков был Игорь Рудольфович Плеве, тогда ещё молодой преподаватель Саратовского госуниверситета, позже ставший доктором исторических наук, профессором, министром образования Саратовской области, ректором Саратовского государственного технического университета, автором фундаментальных исследований по истории поволжских немцев, а ныне узник колонии общего режима, отбывающий заключение по сфальсифицированному, как считает его защита, обвинению, поскольку учёного с мировым именем признали виновным в должностном преступлении, якобы совершённом 10 лет назад. Более того, люди, хорошо знакомые с этим делом, убеждены, что оно не столько уголовное, сколько политическое.
Но есть и радостная весть: в Гёттингене в издательстве Der Göttinger Arbeitskreis под редакцией Альфреда Айсфельда (Alfred Eisfeld) дополнительным тиражом вышли первые два тома (всего их будет четыре) не имеющего аналогов уникального исследования Игоря Плеве Einwanderung in das Wolgagebiet (1764−1767) («Эмиграция в Поволжье 1764−1767») на двух языках – немецком и русском. С географическими картами, перечнем колоний, людей их основавших и в них поселившихся, другими фактами, объёмом каждый том более 500 стр.
Эти книги рассказывают о первых колонистах, прибывших на Волгу по приглашению Екатерины II, что позволяет проследить невидимую историческую нить, связывающую нынешних потомков немцев Поволжья с европейскими государствами, и в первую очередь с Германией.
До сегодняшнего дня была опубликована лишь малая часть списков иностранных поселенцев (колонистов), прибывших в Российскую империю в 1760-е годы, составленная в основном Карлом Штумпом (Karl Stumpp), который в своей книге «Эмиграция из Германии в Россию 1763−1862 гг.» писал: «Причина, имеющая решающее значение для эмиграции, никогда не была единственной. Их всегда оказывалось несколько, причём в одной земле, преобладающей была одна, а в другой – иная». Штумп перечислял их: угнетение оккупационной и княжеской властью, нужда, неурожайные годы и, как следствие, голод, высокие налоги, нововведения в школьном и церковном ведомствах. В то же время Россия привлекала потенциальных переселенцев возможностью «свободно жить и развиваться, освобождением от воинской повинности „на вечные времена“, свободой самоуправления и полной свободой вероисповедания».
Долгое время документы, представленные в работе Плеве, считались безвозвратно утерянными – в частности, списки колонистов, которые составлялись по мере формирования групп, или, как тогда говорили, «транспортов», ещё в местах сбора в различных германских городах. Форму и информативность этих списков отчасти можно восстановить по спискам, представленным русским комиссаром в Данциге Иваном Ребиндером. Они включали в себя имя и фамилию главы семьи, место их рождения и жительства, возраст, религиозную принадлежность, численный состав семьи, предполагаемое занятие в России и количество денег, потраченных на их доставку в Россию. Кроме того, при приёме в колонисты российское правительство нередко брало на себя выплату имевшихся за ними долгов на родине.
Данные о колонистах фиксировались на русском языке русскими служащими саратовской Конторы опекунства иностранных поселенцев, учреждённой Екатериной II в апреле 1766 года и просуществовавшей до мая 1877 г., не на основе каких-либо документов, а со слов глав семей. Это создало определённые проблемы при подготовке материалов к публикации, с которыми составители, не без труда, но справились.
Следующая проблема, с которой пришлось столкнуться Игорю Плеве и его помощникам, вызвана тем, что в 1774 году в ходе восстания яицких казаков под предводительством Емельяна Пугачёва, переросшее в полномасштабную войну казаков с правительственными войсками императрицы Екатерины II, конторские документы, хранившиеся в Саратове, были уничтожены. Вместе с ними сгорели списки первых поселенцев. В 1797 г. прежняя система управления колониями была восстановлена, а из Петербурга, где хранились копии всех переселенческих документов, были получены долговые обязательства колонистов перед короной и списки первых поселенцев.
В дальнейшем, после расформирования саратовской Конторы в 1877 году в процессе определения важности документов, в ней хранящихся, они были определены как подлежащие уничтожению. Как свидетельствует депутат Государственной думы Российской империи I созыва, адвокат, журналист, автор фундаментальных трудов по истории немцев Поволжья Якоб Дитц (Jacob Dietz), то, что не смогли правильно оценить государственные чиновники, смог сделать бывший архивариус Конторы, сохранив их у себя, давая интересовавшимся своим происхождением колонистам необходимые сведения.
В начале XX века списками колонистов заинтересовались исследователи в целях их научного анализа. Одним из первых был католический священник Готлиб Бератц (Gottlieb Beratz). Он смог приобрести часть списков и стал переводить их со старославянского языка на современный русский. Он также внёс дополнения, выявив некоторые девичьи фамилии жён первых колонистов. Копии списков первых поселенцев и колоний, в которых они проживали, делали и другие добровольные исследователи.
После революции 1917 года в России к спискам колонистов Поволжья обращался только учёный-диалектолог, лингвист и этнограф Андрей Дульзон (Andreas Dulson), но подготовленные им копии имеют усечённый вид.
Война 1941−1945 годов стала трагедией для всех советских немцев, повлёкшей за собой исчезновение значительной части их исторического наследия. Планы по концентрации важнейших архивных документов в оригиналах или копиях оказались неосуществлёнными, многие ценные документы безвозвратно утерянными. Долгим и кропотливым был поиск списков первых колонистов, как подлинников, так и копий, зачастую на чердаках и в сараях. Энтузиастам во главе с Плеве удалось собрать и объединить воедино списки первых немецких колонистов 100 из 104 колоний, восстановить их названия, размер ссуд, выдаваемых прибывшим колонистам, которые, и это важно, подлежали обязательному возмещению, профессиональный состав прибывших в Поволжье колонистов, всего около 150 профессий. От таких достаточно распространённых, как земледелец, ткач, сапожник, мельник до таких, как химик, врач, аптекарь, мастер по производству перца, художник.
Реализовать этот проект вряд ли бы удалось без помощи в поиске документов, идентификации записанных русскими писарями иностранных названий мест происхождения колонистов, а также в подготовке этого издания. Помощь оказали МВД ФРГ, Гёттингенский исследовательский центр, госархив Саратовской области и его филиал в Энгельсе, Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге, Архив древних актов в Москве, а также Российский государственный военно-исторический архив в Москве.
Подготовка к выходу третьего и четвёртого томов энциклопедии немцев Поволжья, как сказал её редактор и издатель Альфред Айсфельд, близится к завершению.
Что же касается Игоря Плеве. В мае 2021 года за якобы «превышение должностных полномочий и растрату» он был приговорён Октябрьским районным судом г. Саратова к 4,5 годам заключения. В августе того же года Саратовский областной суд смягчил наказание до двух лет колонии и штрафа в 300 тысяч рублей. Кроме того, Плеве на 2 года лишён права занимать должности на госслужбе в РФ и в органах местного самоуправления. Защита Плеве снова обжаловала это решение, предоставив неопровержимые, по её мнению, доказательства его невиновности. Новый приговор пока не вынесен.
Александр Фитц, член Международной ассоциации исследователей
истории и культуры российских немцев
