Из Украины выехало уже более 2 млн человек. Кто-то из них остаётся в приграничных странах – Польше, Румынии, Молдове, Словакии; кто-то едет дальше, в страны Европы, в Великобританию, США, Канаду, Израиль.
В ближайшие дни Германия введёт в действие на своей территории решение Евросоюза, принятое 4 марта, об упрощении процедуры приёма беженцев из Украины. К моменту выхода номера «РГ/РБ» из печати это, скорее всего, уже будет сделано. Согласно этому решению, беженцы не должны просить именно статуса беженца (Asyl), который весьма шаток и долго оформляется – им будет выдаваться полноценный временный вид на жительство на год, с возможностью продления до трёх лет. Это означает, что украинцы будут иметь право на социальную помощь, медстраховку и, что самое важное, право на трудоустройство в Германии. Их дети пойдут в сады и школы.
Беженцы продолжают прибывать. На момент сдачи номера, по данным МВД, в Германии их зарегистрировались около 55 тысяч. Не так уж много в сравнении с двумя миллионами, гораздо меньше, чем в тех же Польше и Словакии, но всё равно много. Как иммиграционные власти, так и бесчисленные добровольцы делают всё возможное, чтобы помочь им, однако кое-где есть перебои. 5 марта, берлинский пункт первого приёма LAF объявил, что общежития для беженцев в столице Германии заполнены на 100%. Беженцы по-прежнему могут там оформить первые бумаги, но либо должны искать приют в Берлине у добровольцев, готовых поселить их у себя, либо их отправляют автобусами в другие земли. Это неудивительно – поезда и автобусы из Польши и Словакии прибывают в основном в Берлин, который теперь играет роль перевалочного пункта, откуда можно уехать в любой другой город страны.
На главном вокзале Берлина приём беженцев не останавливается ни днём ни ночью. Каждый поезд встречают волонтёры. Многонациональный и многоязычный Берлин сплотился в желании помочь бегущим от бомбёжек – здесь и украинцы, и русские, немцы, белорусы, поляки и многие другие. Волонтёры в жёлтых жилетках, на которых крупно написано, на каких языках они говорят, помогают оформить документы, получить бесплатные билеты для дальнейшего проезда по Германии, предлагают еду, питьё, одежду для взрослых и детей, детские и инвалидные коляски, первую медицинскую помощь. Берлинцы стоят с табличками: «Есть комната для 1−2 человек», «Возьму 1−2 взрослых и 1−3 детей». Хозяйки готовят для беженцев горячую еду; русскоязычные и украиноязычные гиды проводят для новоприбывших бесплатные экскурсии по городу; детские кружки предлагают детям беженцев бесплатные занятия всем чем угодно – от танцев до рисования, чтобы дети расслабились и поскорее почувствовали себя как дома. Сотни людей на своих машинах отправляются на границу с Украиной, туда везут собранную гуманитарную помощь, обратно подвозят беженцев. Масштаб поддержки украинцев и помощи им беспрецедентен.
Но война не щадит и другую сторону. Множество граждан России, по тем или иным причинам находящихся за границей, оказались в патовой ситуации. Им, представителям «безопасной» страны, которые не вынуждены бежать от бомб, никакой системной помощи не положено. Корреспондент «РГ/РБ» поговорил с несколькими такими людьми.
Петербуржец Станислав Гаврилов пару лет назад женился на девушке родом из Одессы. Вместе с ней он влюбился и в Одессу – не меньше, чем она в Петербург. Молодая семья жила на две страны, благо профессия позволяла работать удалённо из любой точки мира. А этой зимой решили побывать в Стамбуле, где их и застала война.
– Мы с женой приняли решение, что в Россию в ближайшее время не вернёмся, – говорит Станислав – В Украину тоже не можем: там война, да и меня с российским паспортом теперь, наверное, ещё много лет туда не пустят. Пока останемся в Стамбуле и подумаем, что делать дальше. Завтра отошлю хозяйке квартиры, которую мы снимали в Петербурге, ключи по почте.
Алина Маркевич из Ульяновска – первокурсница берлинского Свободного университета. Неделю назад ей исполнилось 19, но выглядит совсем ребёнком. Родители поддерживали студентку материально. Теперь не смогут. «Я подрабатываю, как и все студенты, но это очень маленькие деньги, – говорит Алина. – Теперь родители не могут переводить мне деньги, как раньше. Мне придётся выбирать между оплатой жилья и покупкой еды. Но тяжелее всего то, что я больше не знаю, когда теперь увижу маму, папу и бабушку. Я на нервах, всё время плачу. Моим „психотерапевтом“ стала подружка из Сирии – она тоже скучает по оставшимся дома родным, утешает меня. Раньше это я ей сочувствовала и утешала, но никогда не думала, что могу оказаться в той же ситуации».
Некоторые случаи по-настоящему страшные. Александру Степанову из Ленинградской области санкции грозят в прямом смысле смертью. У него рак лёгких. В начале февраля он с подругой Марией приехал лечиться в больницу Krankenhaus Martha-Maria в Мюнхене. Лечащий врач Андреас Фельт (Andreas Felt) назначил ему три курса химиотерапии и иммунотерапию; после этого Александр мог бы вернуться в Россию и продолжать лечение дома, но лекарства нужно было бы купить в Германии. Два курса химии он уже прошёл с хорошим результатом – опухоль стала таять. За лечение Александр и Мария должны были платить поэтапно. Но сейчас они больше не могут перевести деньги из России; что ещё хуже, из-за резкого падения курса их рублёвые сбережения уменьшаются с каждым днём, их уже не хватит на оплату.
«Слава богу, квартира в Мюнхене рядом с больницей у нас оплачена на месяц вперёд, так что мы хотя бы не на улице, – говорит Мария. – Мы стараемся экономить даже на еде. Пока российские банковские карты ещё действовали, попытались снять что могли, но там лимит, мы почти сразу его превысили. В сравнении со стоимостью онкологического лечения это копейки. А теперь российские счета и вовсе не обслуживаются. Если украинские беженцы ещё могут рассчитывать на помощь, то такие, как мы, никому не нужны. Саша – простой фермер, добрый деревенский мужик, всегда всем помогал. Конечно, мы разместили просьбы о помощи в социальных сетях, но собрать нужную сумму быстро не получится, а рак ждать не станет». На вопрос, думали ли они запросить статус беженца в Германии, Мария отвечает отрицательно. «Нам нужно только закончить лечение, и мы вернёмся в Россию: дома дети, – говорит женщина. – Но и прервать лечение и вернуться сейчас – не вариант, прямых рейсов в Россию нет, а возвращаться окольными путями с пересадками, которые пока доступны, состояние Саши не позволяет. А главное, при его диагнозе не долечиться означало бы смерть. Мы в тупике».
Никто из этих людей никогда не голосовал за Владимира Путина, все считают войну безумием. И они тоже жертвы войны.
Анна Матвеева
