Около 11:30 утра прошёл слух, что нотгельды кончились. Вероятно, это было правдой – потребности были огромными, и производство денег элементарно не поспевало за спросом.
Поднялось волнение, которое активно подпитывалось слухами: якобы евреи из соседнего квартала Шойненфиртель скупили доставленные утром «чрезвычайные» банкноты за доллары, чтобы потом ими спекулировать.
Этот и другие слухи подожгли ситуацию – на улицах мгновенно сформировались колонны протеста. Многие сотни (возможно, даже тысячи) манифестантов скандировали антисемитские лозунги, призывая бить и убивать евреев. Затем они принялись штурмовать дома и дворы зданий, в которых жили в основном бедные еврейские иммигранты из Польши.
«Прежде чем напуганные жители успели закрыть свои магазины, в магазины и помещения ворвались группы воинственно настроенных молодых людей», – сообщала буржуазная «Фоссише цайтунг». В вечернем выпуске леволиберальной «Берлинер тагеблатт» в тот же день говорилось: «В районе Гренадерштрассе и Драгунерштрассе сегодня были большие скопления безработных, которые в конце концов напали на магазины и дома, особенно на Гренадерштрассе». У людей отбирали одежду, а некоторые из них остались на улице, едва прикрытые какими-то ошмётками.
Агрессивно настроенные массы разграбили, среди прочего, кошерную мясную лавку на углу Гренадерштрассе и Хиртенштрассе – после того, как человек, которого преследовала толпа, пытался укрыться в помещении лавки. Владелец, мясник по фамилии Зильберберг вместе со своим зятем противостояли погромщикам, вооружённым топорами, – и получили серьёзнейшие ранения. Обоих пришлось доставить в больницу. Затем злоумышленники ворвались в холодильную камеру и разграбили её, унеся с собой запасы мяса. Зильберберг от полученных ран скончался через несколько дней.
Берлинская полиция не сразу смогла взять погромщиков под контроль. Это также было связано с тем, что нападавшие действовали на удивление систематически. «Тактика заключалась в том, чтобы „утомить“ полицию. От 50 до 60 молодых мужчин собирались на углу улицы и отвлекали полицейских, – сообщала газета „Юдише рундшау“. – Затем от 12 до 15 человек за их спинами врывались в помещения. Если полицейские хотели вмешаться, прикрывающая толпа преграждала им путь».
Подкрепление было вызвано только тогда, когда возникла опасность распространения беспорядков на богатые районы Берлина – такие как Шарлоттенбург. В течение последующей ночи в Митте полиция изменила тактику и сделала ставку на массированное, а при необходимости и мощное сдерживание – произошло первое крупномасштабное применение резиновых дубинок. К утру 6 ноября в Шойненфиртеле обстановка успокоилась. Итог: многочисленные ранения и двое погибших, кроме мясника Зилберберга также скончался один из погромщиков.
Никаких серьёзных последствий после погрома не последовало, а уголовное расследование почти не проводилось. Газета СДПГ «Форвертс» резюмировала: «В Берлине случился еврейский погром. Позор для народа, считающего себя цивилизованным». Начальник полиции Берлина запретил все антисемитские манифестации на последующие дни, но власти не сочли возможным принять дополнительные меры.
Австрийский писатель и журналист еврейского происхождения Йозеф Рот (Joseph Roth) в то время жил в Берлине. Рот в те месяцы работал над романом «Паутина», в котором он описал текущие события. «Полыхает. Чувствуется запах пожара. Видно, как поднимается облако дыма, борющееся с дождём. Теодор вскакивает. Бежит. В еврейском квартале пожар. Домашняя утварь вылетает из окон грязных домов. Люди вылетают вместе с ней», – написал Рот.
А от следующего фрагмента становится просто не по себе. «Дети ползают в грязи. Они носят жёлтые рубашки. Люди с железными решётками кричат: „Бей евреев!“», – сочинил Рот.
Хотя, конечно, он не сочинял, а предвидел.
Григорий Аросев
