15-летняя школьница Ютта Хоффман (Jutta Hoffmann) была изнасилована и убита летом 1986 года на пути к дому в гессенском городке Линденфельс. Тело девушки обнаружили только через полтора года, преступник не был найден. Все улики оказались в архиве, убийство школьницы пополнило список нераскрытых дел, но спустя 37 лет появился подозреваемый – ныне 61-летний мужчина, вероятно, не подозревавший, что едва заметный след способен вывести на преступника через почти четыре десятилетия.
Когда погибла Ютта, ещё не существовало центральной базы данных уголовной полиции, в которой хранится генетический материал преступников и подозреваемых, позволяющий сравнивать их со следами с мест преступлений. Такая база была создана в Федеральном управлении уголовной полиции (BKA) в апреле 1998 года. Возможности генетического анализа в следственных действиях становятся обширнее чуть ли не с каждым годом, однако доказательство на основе исследования ДНК выказывает себя в ходе судебных процессов как мощный, но не всесильный инструмент.
С 1990-х годов появилась техническая возможность исследовать следы крови, оставшиеся на месте преступления. До этого многие найденные улики не помогали выйти из тупика – если в деле не было конкретного подозреваемого, анализ мало помогал полиции в розысках преступника. Сегодня вывести на подозреваемого может всё, что способен оставить человек на месте преступления – не только волос, кусочки кожи или обломки ногтей, но и пот, слёзы или сперма.
Сегодня правовые нормы позволяют помещать в базу данных без разрешения суда любой след, обнаруженный в ходе полицейских мероприятий на месте преступления. Это отражается на объёме. В BKA хранится около 1,2 миллиона наборов данных – образцы ДНК более 800 000 знакомых правоохранителям людей и примерно 400 000 неизвестных следов – генетический материал, который не может быть соотнесён с определённым человеком.
Четверть века назад запрос в только созданную базу данных был чем-то совершенно необычным, вспоминает служащий ведомства уголовной полиции Александер Бахман (Alexander Bachmann). Сегодня это рутинная задача, неотъемлемая часть повседневной полицейской работы – в основном из-за высокого потенциала успеха. «Почти каждый третий след, попадающий к нам, может быть отнесён к конкретному лицу сразу или со временем и, таким образом, может способствовать расследованию уголовного преступления», – объясняет Бахман. Однако BKA является лишь поставщиком важной информации, а соотнести её с конкретным преступлением остаётся обязанностью и задачей следователей полиции на местах.
В земельных управлениях уголовной полиции эксперты по анализу ДНК оценивают потенциально важные биологические следы, обнаруженные на месте преступления – например, предполагаемые орудия убийства. Для этого исследуются разные участки молекулы ДНК. Эти разделы, содержащие индивидуальные характеристики, переводятся в цифровой код, а после исследования определённого количества разделов ДНК он становится уникальным. Для того чтобы подтвердить совпадение хранящегося в базе данных генетического материала с найденным на месте преступления и быть однозначно уверенным в том, что они принадлежат одному и тому же человеку, нужно, чтобы совпали не меньше 16 характеристик, сохранённых в цифровом коде.
Работа следственной лаборатории требует терпения и внимательности, подчёркивает Харальд Шнайдер (Harald Schneider) из управления Гессена. Неизвестно, где именно мог оставить свой генетический материал потенциальный правонарушитель. Специалисты кропотливо исследуют все собранные на месте преступления следы, не зная, к чему именно прикасался преступник, какой окурок принадлежит ему или где именно на теле жертвы остались чешуйки его кожи. Особенно при убийствах быстро накапливаются сотни зацепок, сузить круг поиска помогает опыт. «Конечно, в случае изнасилования мы склонны искать следы в области груди и гениталий, тогда как при убийстве тщательно изучается каждый миллиметр его орудия», – говорит Шнайдер. Когда удаётся составить генетический «отпечаток пальца», наступает момент истины – сравнение с базой данных BKA.
«Классический случай – когда получается выйти на подозреваемого непосредственно по следам ДНК с места преступления, – говорит полицейский. – Чаще всего это актуальные дела – убийства, преступления на сексуальной почве, грабежи или кражи со взломом». Но время от времени файл базы данных ДНК помогает раскрывать и «висячие» дела, давно отправленные в архивы – прежде всего потому, что возможности генетического анализа улик постоянно совершенствуются. Сейчас для составления профиля ДНК достаточно крошечного количества образца генетического материала. «Мы получаем следы, с которыми 10 или 20 лет назад, возможно, не смогли бы ничего сделать – но сегодня это возможно», – объясняет эксперт. По этой причине имеет смысл время от времени проверять улики, сохранённые в старых делах.
Так произошло и с нераскрытым убийством Ютты Хоффман. Отделу гессенского управления уголовной полиции, занимающемуся «висячими» делами, удалось получить генетический материал, достаточный для сравнения с базой данных, на основании нового анализа сохранившихся улик. Направленный в базу в месяц её 25-летия запрос привёл к потенциальному убийце: это 61-летний мужчина из Бенсхайма, осуждённый по ряду других преступлений, в том числе на сексуальной почве, с 2012 года отбывающий срок в закрытой психиатрической больнице на севере ФРГ.
Нет оснований сомневаться в том, что образец ДНК этого преступника связан с делом Хоффман, но нет и возможности однозначно утверждать, что именно «хозяин» этой ДНК убил школьницу. «В лаборатории мы выявляем только тех, кто оставил следы, но не виновных», – объясняет Харальд Шнайдер. След ДНК на месте преступления или на орудии убийства означает только то, что человек, с которым он может быть соотнесён, был там или в какой-то момент держал это орудие в руке. На месте преступления остаётся бесчисленное количество следов и зачастую генетический материал десятков людей, не все из которых могут иметь какое-либо отношение к содеянному. Следы могли попасть на место преступления задолго до преступления или после него, и точно определить это время невозможно. Добавляют проблем и смешанные следы, которые содержат ДНК более чем одного человека. Обычно их находят на дверных и оконных ручках или пультах дистанционного управления. Даже если лаборатории теперь могут создавать на их основе различные генетические «отпечатки пальцев», остаются несколько возможных подозреваемых – гигантский прогресс в свою очередь проводит границу возможностей анализа ДНК.
Его ограничения играют важную роль в суде. Решение, кого признать виновным, зависит не от данных лаборатории, а от судебных органов и усилий юристов. Адвокаты часто используют тот аргумент, что найденный следствием генетический материал совсем не означает непосредственную связь с преступлением. Федеральный суд серьёзно относится к таким сомнениям. В 2016 году он постановил, что суд не может основывать обвинительный приговор исключительно на следе ДНК, если это смешанный след. Наличие ДНК на месте преступления – значительный фактор, но для успеха обвинения следствию нужны и другие, не менее весомые доказательства.
Максим Смирнов
