Взрывоопасный шлейф вьётся за Бундесвером со времён холодной войны. На армейских складах лежат больше 32 тысяч ракет, взрыватели которых выделяют нитроглицерин. Потенциально взрыва одной такой ракеты достаточно, чтобы взлетел на воздух весь склад, но внятной концепции по утилизации опасного наследия армия не имеет. Давно потерявшие боевую готовность 110-миллиметровые ракеты типа LARS были произведены с 1981-го по 1989 год. На шести складах Бундесвера по всей стране до сих пор хранится 32 641 ракета. Ради защиты личного состава военнослужащим запрещено приближаться к помещениям, где находится устаревшая продукция, способная самовоспламениться и взорваться в любой момент.
О взрывоопасной ситуации известно с 2019 года. Нынешнему министру обороны Кристине Ламбрехт (Christine Lambrecht) проблема досталась в наследство от предшественниц Урсулы фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen) и Аннегрет Крамп-Карренбауэр (Annegret Kramp-Karrenbauer). В августе прошлого года уполномоченный Бундесвера по боеприпасам направил жалобу командованию, указывая, что внутреннее армейское ведомство BAAINBw, ответственное за обеспечение снаряжением и информационные технологии, не разработало концепцию утилизации. Армейские эксперты считают, что дальнейшее складирование приведёт к ухудшению состояния ракет – хранить их, ничего не предпринимая, нельзя. Конфиденциальный документ от сентября 2021 года, попавший в распоряжение Spiegel, указывает, что все меры по защите складского персонала приняты, сами склады закрыты, а любое обхождение с ракетами, в том числе их транспортировка, запрещено. Даже если их было бы возможно перевезти, процесс уничтожения это ускорило бы незначительно: каждую ракету необходимо взрывать на специальном полигоне Бундесвера, его ёмкость невелика – за год таким образом можно уничтожить не больше 70 единиц. Относится к Бундесверу и компания по уничтожению химического оружия и остатков амуниции GEKA – ей с марта по сентябрь удалось избавиться от 71 ракеты, что лишь незначительно влияет на объём взрывоопасных боеприпасов.
Ракеты предназначались для самоходной реактивной системы залпового огня (LARS) – комплексов ракетного вооружения для борьбы с танковыми группировками, поражения прифронтовых аэродромов и дистанционного минирования местности. Такие комплексы состоят на вооружении сухопутных войск, военно-воздушных сил и военно-морских флотов многих государств. Пусковые установки LARS монтировались на тяжёлых шестиосных грузовиках – сначала Magirus-Deutz (LARS-1), затем MAN (LARS-2). Около 20 лет назад последние установки LARS были сняты с вооружения, но ракеты можно было применить и с помощью пусковой установки-наследника MARS – для неё был специально разработан «переходник», позволяющий стрелять старыми 110-миллиметровыми ракетами. Вероятно, этим и объясняется тот факт, что они так надолго задержались на складах Бундесвера.
Грозящие взорваться ракеты – далеко не единственная техническая проблема Бундесвера. В последние годы различные неполадки создали вооружённым силам Германии незавидный образ армии прошлого века, оснащённой далеко не в соответствии с сегодняшними стандартами. Всё прошлое десятилетие в немецких СМИ регулярно появлялись сообщения о технических трудностях, которые возникали у Бундесвера, в первую очередь – у ВВС: их специальное подразделение отвечает за перевозку первых лиц немецкого государства и правительства. Воздушный флот зачастую становился причиной опозданий официальных лиц на крупные международные мероприятия. В 2018 году самолёту Airbus A340 «Конрад Аденауэр», которым тогдашний канцлер Ангела Меркель (Angela Merkel) с делегацией летела на саммит «Большой двадцатки» в Аргентину, вскоре после вылета из Берлина пришлось совершить вынужденную посадку в Кёльне из-за обнаруженной технической неисправности. Поломка нескольких электронных систем вынудила Ангелу Меркель лететь в Буэнос-Айрес обычным рейсовым самолётом.
Тот же «Конрад Аденауэр» не сумел благополучно вернуть на родину из Индонезии преемника Меркель, тогда – министра финансов ФРГ Олафа Шольца (Olaf Scholz). Пока глава Минфина работал на форуме Международного валютного фонда, электропроводку его самолёта повредили грызуны, из-за чего Шольцу пришлось возвращаться из Джакарты регулярным рейсом. Технические неполадки служебного Airbus привели к задержке вылета на официальное мероприятие и федерального президента Франка-Вальтера Штайнмайера (Frank-Walter Steinmeier). На рубеже 2018−2019 годов самолёт Бундесвера прошёл четырёхмесячный капитальный ремонт. В ходе посадки в аэропорту Нью-Йорка первого после ремонта рейса у «Конрада Аденауэра» лопнула покрышка шасси, самолёт не смог самостоятельно добраться до парковочной позиции. На борту находился тогдашний министр иностранных дел ФРГ Хайко Маас (Heiko Maas).
СМИ неоднократно сообщали и о том, что устаревает и выходит из строя боевая и транспортная техника Бундесвера. Регулярно возникали проблемы с армейской транспортной авиацией – из 57 безнадёжно устаревших, введённых в эксплуатацию ещё в 1963 году транспортных самолётов С-160 Transall в рабочем состоянии находились не более 20−25 самолётов. Имелись трудности и с боевыми машинами. К полётам было допущено меньше половины давно устаревших, но числящихся на вооружении многоцелевых истребителей-бомбардировщиков типа Tornado, нуждалась в ремонте и половина пришедших им на смену истребителей Eurofighter. В состоянии готовности находилась только треть боевых вертолётов Tiger – при том, что это сравнительно новая модель, выпуск которой начался в 2002 году, и меньше трети ровесников Tiger, транспортных вертолётов NH90. Летом 2017 года в Мали разбился вертолёт Tiger с двумя лётчиками миротворческой миссии Бундесвера на борту, оба немецких военных погибли.
Не лучше, чем у ВВС, обстояли в то время дела у ВМФ Германии. Из 21 вертолёта типа SEA King, находившегося на вооружении военно-морских сил, в состоянии готовности находились только три, что неудивительно – на флот эти вертолёты поступили в 1975 году. Немногим моложе 22 вертолёта типа SEA Lynx – все они были непригодны к полётам из-за трещин в корпусе. Технические трудности регулярно возникали и на земле – намного меньше половины бронетранспортёров немецкой пехоты числились готовыми к участию в боевых операциях. Ханс-Петер Бартельс (Hans-Peter Bartels), занимавший с 2015-го по 2020 год пост спецуполномоченного Бундестага по вооружённым силам, в ежегодных докладах регулярно указывал на плачевную ситуацию с вооружением в немецких воинских подразделениях.
В основном сообщения о проблемах и неполадках относятся к тому времени, когда пост министра обороны занимала Урсула фон дер Ляйен. Под руководством её преемницы Крамп-Карренбауэр таких новостей стало гораздо меньше, но это не значит, что технические проблемы исчезли. Высокие чины Бундесвера регулярно жалуются на нехватку финансирования, профессионалов, современных боевых машин, и сменившая Бартельса Эва Хёгль (Eva Högl) в первом докладе Бундестагу в прошлом году уделила основное внимание значительной роли Бундесвера в борьбе с пандемией. Вероятно, и в этом году лейтмотив доклада будет прежним – пандемия остаётся одной из важнейших проблем. Но и утрата профессиональной немецкой армией боеспособности из-за проблем с техникой, как и новая угроза взрывов старых боеприпасов, не теряют своей актуальности.
Максим Смирнов
